День и 200 лет вместе...
Один день из жизни незнакомого отцу зэка вернул ему много убитых горечью дней. Можно сказать, что весь 1962-й год год прошел под знаком этого "Дня".
То был еще один год возвращенной надежды. Спустя полтора десятка лет, я, уже будучи взрослым москвичом, прятал под курткой "Теленка", помня уговор с хозяином книжки: он мне ее не давал, я его не знаю. Потом были другие книжки - запретные и разрешенные. И долгий "день" почитаемого в моей семье зэка закончился хмурыми сумерками "двумястами лет, прожитыми вместе".
Сегодня я прочел в журнале
banshur69 пост, который должен был бы написать сам, если бы был так же образован и смел, как петербургский лингвист и историк. Впрочем, готов отвечать за него, как за свой:
"С удовольствием читаю все о нем.
Его самого читать совершенно не могу. Мешает исковерканный русский язык и претензия на учительство.
Он сделал для меня очень много. "Архипелаг" - запоем за три ночи. Ранние рассказы - с удовольствием.
Но уже тогда я почувствовал сухость и математический расчет "Ивана Денисовича", его нечеловеческую поэтику. У Шаламова сюжеты куда страшнее, но поэтика и стиль всегда человеческие.
"В круге первом" - кирпич кирпичом, весьма советская нетленка. "Красное колесо" несколько раз пробовал читать с разных мест - и ни с какого места не получилось.
Все-таки он уже в прошлом. Сделал свое освободительное дело - и ушел вместе с эпохой, которая и закончилась-то, наверное, году в 73-м...
Неловко и даже стыдно так говорить о человеке, который столько для нас сделал. Но лгать себе еще противнее. А горькая правда в том, что он не писатель. Он что-то вроде аятоллы, которому не довелось увидеть свою революцию. Может, и слава Богу, что не довелось".
