Котельник

     Я встречал их повсюду, куда забрасывала меня судьба. В Окленде и в Торонто. В Лос-Анджелесе и Майами. На Колю Терентьева из первого призыва «Лицедеев» я несколько раз буквально наталкивался на улицах далеких городов.
     Едва оторвав мокрые глаза от нарядного буклета шоу «О» в Лас-Вегасе, где я увидел фото Пашки Брюна, с которым мы расстались на целых два десятилетия, я чуть не закричал поливавшему зрителей водой, замершему в проходе в нескольких шагах от меня Лене Лейкину!
     С Леней мы случайно увиделись этим летом в Сочи. Он соскочил с помоста шутовского грузовика, в котором зазывал на представление разомлевших от жары курортников и на их изумленных глазах, под аккомпанемент щелкающих фотоаппаратов, мы обнялись, разговорились и обменялись координатами, зная наверняка, что если не в этот раз, так в другой наши дороги снова сойдутся. Павлик, работавший с «лицедеями» в шоу «О», вернулся – ровно в мой дом, в торцовый подъезд, на расстоянии сотни шагов от моего.
     Леня, кажется, уже отпраздновал новоселье своего театра в Петербурге.



     Они возвращаются – с гастролями или навсегда. Они, в общем-то, никуда и не уезжали. Поскольку мы всегда помнили о них.

     Что-то непонятное и тяжелое всегда таится даже в их одобрительных взглядах, даже в их комплиментах, даже в улыбках.
     Бог миловал! Меня знакомили, приглашали к столу. Они заходили за кулисы, они похлопывали по плечу своих приятелей-актеров, они что-то спонсировали, кому-то помогали, но у меня, честно, никогда не возникало никакого человеческого интереса к ним. 
     Когда пролистываешь газеты с посмертными статьями о них, к тебе всегда возвращается оторопь, которую ты на минуту почувствовал при первой встрече - неосознанную, необъяснимую, не основанную ни на чем: 

     "Сам Шабтай не был конфликтным человеком,— отметил господин Кобзон.— Был хитрым, из тех, кто свое не упустит. Он мог вклиниться в какую-то ситуацию, чтобы ее разрулить".
     Правда, в последнее время господа Кобзон и Калманович уже не были близкими друзьями. "Наши дороги разошлись из-за непонимания",— добавил Иосиф Кобзон. («Коммерсантъ»)