Котельник

     Уважаю право своих читателей на любые политические воззрения, но замечаю, что у тех из них, кого условно можно отнести к охранителям, всякая государственная инициатива - заведомо блестящая, а у тех, кого принято считать либералами - априори отвратительная. Возможны ли шансы рассматривать эти инициативы не со стороны навечно разведенных полюсов, а безо всякой предвзятости, принимая во внимание, что ни на одной стороне не могут собраться исключительно подлые или, наоборот, поголовно безгрешные люди? Прошу извинить меня, но чем больше я читаю и думаю об истории политической жизни в России, тем больше мне кажется, что такая непримиримость сродни живучему вирусу, который уже однажды не пощадил ни одну из сторон. И снобизм каждой из них чреват рецидивами кровотечений, после которых на смену обессилевшим игрокам со скамеек запасных ринется свежая сила, и она, как это уже бывало, не пощадит никого из уставших или упавших.

     bartoli напомнила в комментах к предыдущему посту:
     "Степан Аркадьич не избирал ни направления, ни взглядов, а эти направления и взгляды сами приходили к нему, точно так же, как он не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят. А иметь взгляды ему, жившему в известном обществе, при потребности некоторой деятельности мысли, развивающейся обыкновенно в лета зрелости, было так же необходимо, как иметь шляпу. Если и была причина, почему он предпочитал либеральное направление консервативному, какого держались тоже многие из его круга, то это произошло не от того, чтоб он находил либеральное направление более разумным, но потому, что оно подходило ближе к его образу жизни. Либеральная партия говорила, что в России все скверно, и действительно, у Степана Аркадьича долгов было много, а денег решительно недоставало. Либеральная партия говорила, что брак есть отжившее учреждение и что необходимо перестроить его, и действительно, семейная жизнь доставляла мало удовольствия Степану Аркадьичу и принуждала его лгать и притворяться, что было так противно его натуре. Либеральная партия говорила, или, лучше, подразумевала, что религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело". (Л.Н. Толстой, "Анна Каренина")