В шубе, в шапке, в душегрейке...

Дворник трубочку курил,
И, усевшись на скамейке,
Дворник снегу говорил:
"Подметаешь, разметаешь,
Только без толку метешь!
Да к чему я говорю?
Сяду я да покурю".
(Д.Хармс). 

    Дед мерзнет при любой температуре. Как однажды сказала Инна Чурикова, комментируя какой-то эксцентричный поступок Ельцина: «Ну, что поделаешь? Сосуды».
     Включаю обогрев пола. Дед дожидается, когда я вернусь в комнату, и украдкой выключает. Снова припадает к любимому «Эху».
     Ничего не поделаешь. Сосуды.
     К слову сказать, секрет его долголетия не приведет нас в ни в фитнес-зал, ни в аптечный киоск. 
     Вот многолетние наблюдения зрелого натуралиста:
     Категория смерти в доме не обсуждается. Если умирает кто-то из ближнего круга, дед пользуется эвфемизмом «ушел».
     Нездоровье – тема более открытая. Кажется,  участковая уже не рада, что врачует в нашем районе. В случае тревоги дед звонит ей домой.
     Сводки о состоянии здоровья – регулярные как в Совинформбюро. Их и вправду можно было бы озвучивать голосом Левитана: «После долгой и продолжительной головной боли дед заснул крепким сном». Или – «несмотря на значительные потери в весе, атаки на холодильник усилились».
     Режим – это сказки для язвенников. Дед ест тогда, когда хочется. Вернее, всегда, когда неслучайно заруливает на кухню. Но – понемногу. Обязательная луковица и несколько зубчиков чеснока в день – это как «Отче наш». Обычно это пикантный гарнир к вечерним ломтикам сала. Думаю, что его мама вряд ли одобрила бы этот условно кошерный стол.
    Очень любит свеклу, отварную рыбу, размятую с яйцом. Творог ест каждый день. Картошка – отдельное блюдо. Он никогда не оскорбит ее соседством другого кушанья. 
    Боится долго спать. Но это сейчас. Страх не проснуться все же гложет. А раньше не мучался отсутствием уюта – спал везде, где был шанс заснуть.

     В 1937 году его арестовали. В середине 50-х освободили. Сейчас на дворе 2009-ый год.