Я понимаю, почему разговор о программе стал таким волнующим и острым.
Быть наедине со всеми - лукавая и почти невозможная вещь. Границы нашего частного мира - это клеточная мембрана. Она пропускает питательные вещества и не замечает вирусы. Быть наедине со всеми - это трудное и болезненное испытание, если жизнь твоя еще не совсем дотягивает до жития святого.
Это непросто - раскрыть шкаф, чтобы показать наряды и суметь удержать скелет, который падает вслед за платьем.
Лучше всего - очертить эти границы самому, как в Фейсбуке: стараться говорить и писать только о том, что не выветривает из твоего дома тепла.
А тех, кто устраивает сквозняк, выставлять за двери.
Я не хочу обсуждать ни одну из знакомых мне женщин, для которых этот эфир всё равно не вышел победным. Я слишком уважаю Максакову и ценю Юлю. И позволю, придерживая все скелеты, достать с пыльной полки одну дорогую мне запись - фрагмент из вахтанговского спектакля "Я тебя больше на знаю, милый", в котором мне посчастливилось играть вместе с Людмилой Васильевной целых восемь лет .
Посмотрите. Может быть, это воспоминание окажется не менее ценным, чем разговор о любовниках и мужьях, о политике и членстве в Думе.
Может быть. Я не настаиваю. Я... уверен.
