В 1941 году я неожиданно заболел туберкулезом. Был здоровым ребенком, и вдруг такое. Видно, где-то заразился. Мама пробила для меня путевку в детский санаторий в Алупке. Туда я приехал 30 мая 1941 года, а 21 июня благодаря целебному воздуху и прекрасным врачам уже был здоров. Пора было выписываться, но тут началась война.Сначала никто не понял масштабов беды. Учительница говорила, что победа практически на пороге, а немцы подходили к Киеву…
Родители уехали в Ташкент, к отцовской сестре Нюре. Когда-то ее, 14-летнюю красавицу, похитил в Одессе татарин Василий Шамсудинов, увез в Узбекистан. Оттуда мама бомбардировала телеграммами санаторий, умоляла выслать ребенка в Ташкент. Но как?! Всех нас спешно эвакуировали в Карачаево-Черкесию, под Теберду. На громадном пароходе, с пулеметом на палубе, мы плыли через Керченский пролив. Нас, детей, спустили в трюм, раздали по дольке лимона, чтобы не укачивало, и заперли в темноте. Страшно не было, мы болтали, веселились, пока где-то вдали что-то бухало. Это я потом понял, что нас бомбили. До Теберды добрались без потерь, разместились в здании местной школы. Туда-то и пришло письмо от мамы с мольбой прислать меня к ней.
Воспитательницы сшили мне синюю бархатную безрукавку и шапочку с ушками и сказали: «Миша, ты отправляешься в Ташкент, к своей семье». Пока ехали на вокзал, они плакали, а я не понимал почему, ведь я еду к маме! Сажая меня в теплушку, они сунули мне в руки мешочек с сахаром и 200 рублей и попросили каких-то тетенек за мной присмотреть — нам предстояло ехать целый месяц. Когда наконец добрались до Ташкента, те женщины провели меня по указанному на бумажке адресу.
Став старше, я узнал, что через две недели после моего отъезда в Теберду пришли немцы и первым делом расстреляли главврача с женой, уничтожили всех детей в нашем санатории и воспитателей. Не осталось никого".
(Интервью М. Светина "Теле. ру")
