Я не знаю, как еще объяснить, почему "Ой, ты рожь" я выберу раньше, чем успею сообразить, что рядом кто-то запостил "Yesterday".
Тут нужно было бы много что рассказать. Но на меня обрушиваются воспоминания, и сразу теряю силы, чтобы придумать точные титры к посыпавшимся на меня картинкам.
У меня нет ни одной фотографии, на которой были бы запечатлены внутренности нашего колымского жилья - ни комнаты в бараке, ни сусуманской квартиры.
Я хотел бы показать вам тумбочку, накрытую салфеткой, на которой стоял наш радиоприёмник. Кажется, радиоприёмник тоже был чем-то накрыт. Вообще говоря, в то время всё было чем-нибудь да покрыто - вплоть до подушек, одна из которых должна была быть поставлена на ребро - так, чтобы тюлевая накидка смотрелась на ней фатою.
В этом радиоприёмнике, за кружочком палевой ткани, сложилась та моя жизнь, которую десятилетия спустя назовут виртуальной, и в ней тогда не было места для другой музыки.
К сожалению, я также и не нашел до сих пор изображения нашего электрофона, даже после того, как объявил здесь точные его приметы - я не помню ни марки, ни года выпуска. Знаю только, что лучшего друга для себя я не мог бы сыскать ни во дворе, ни в школе. И я страшно боялся поранить свою музыку иглой, опуская звукосниматель на крайнюю бороздку пластинки.
Мне сейчас кажется, и я знаю, что я точно неправ, что в похожем выборе между "Рожью" и "Yesterday" ровно 14 процентов выберут "Yesterday".
Дело тут не во вкусе, хотя "Ой, ты рожь", наверное, отступает перед утонченным вкусом четырнадцати процентов.
Я не знаю, как ещё объяснить, почему я острее, чем нынешние мои столичные сверстники, чувствую эту припаянность к большинству, в котором я совсем не различаю враждебные лица.
И эта смычка - вовсе не из конформизма, она лишь отчасти вызвана упрямством, с которым я пытаюсь сопротивляться любому снобизму.
Когда-нибудь я найду для этого слова поточнее, если еще не поздно будет объясниться.
Сегодня утром я зачем-то набрел на эту "Рожь", которую мы пели с моей тёткой Машей, и понял, что так и остался с потрохами в том времени и в этой ржи - уже и не такой далёкой от моей пропасти.
