Помня о ней, я на всякий случай далеко не прячу спасительную улыбку, заметив рядом с собой зеваку со смартфоном.
Но за всякой фотографией я всё равно не умею утаить человека, у которого так же, как у всех, время от времени опускаются руки, когда я попадаю в тупик.
Невозможность какого-либо выбора и в лучшие годы представлялась мне беспросветной: отсутствие опыта рождало панику, а за паникой всегда следовала тоска - жизнь казалась бессмысленной, и лишь опасение огорчить родителей удерживало меня от недобрых решений.
С возрастом я всё больше стал узнавать в себе отца, в душе которого место оптимизма всегда занимала воля и упрямое несогласие с судьбой.
В последние дни я мало писал, хотя много времени проводил у компьютера: у меня были поводы для огорчений. Те, кто хорошо знают меня, знают и то, как я не люблю, когда рушатся намеченные дела или планы.
У меня не было планов состариться на глазах у своих родителей: я понимал, что они не вечны - пожелание жить до 120-ти меня и сейчас раздражает своим лукавством.
Я хорошо помню, как принял известие о том, что не стало мамы. Откатавшись в истерике по полу, я через несколько минут уже сосредоточенно драил этот пол. Я привел квартиру в такой порядок, в который до меня его не удалось привести ни одной уборщице.
В минуту, когда наш водитель докладывал мне о краже, случившейся в нашем гараже, где мой коллектив хранил самые нужные и важные вещи для работы, я держал трубку между плечом и щекой, а правой рукой готовил спортивную сумку, еще не понимая, что таким образом уже собираюсь на тренировку, которую ни за какие коврижки не стал бы отменять.
Сегодня я приготовил форшмак - для себя и своих гостей, расширив привычный домашний рецепт мякишем хлеба, предложенным на одном из кулинарных сайтов.
Послушайте, какая гадость эта белая булка в селёдке!
Вы не знаете, зачем её нужно класть в форшмак?
